Селятино рыбалка – Пионерский пруд рыбалка в подмосковье 🐟 fisherway.ru

Я еду в магазин «Рыболов-спортсмен», чтобы купить карасей. Сегодня четверг, и в магазине народу не очень много. Я всегда стараюсь запастись наживкой заранее. Осенью это не так просто, в особенности поздней. Сезон для ловли на живца, а карася мало. Иногда приходится рыскать по всем рыболовным лавкам города или подолгу стоять в очереди, прежде чем два-три десятка черноболотистых рыбок окажутся в твоем бидоне.

Сегодня в знакомом аквариуме плавает много крупного карася. Я прошу, чтобы мне отобрали помельче. Продавщица забирает мой бидон и куда-то уходит. Я довольно долго жду и, наконец, получаю карасей. Кажется, они действительно не очень крупные, как раз такие, какие нужны.

В метро стараюсь не пролить воду из бидона. Дома пускаю карасей в большой наполненный до краев водой эмалированный таз. Все караси останавливаются на дне, и я успокаиваюсь. Хороший живец — это почти половина дела!

Пятница проходит спокойно. В субботу меня одолевают сомнения. Не толста ли леска? Взять ли подсачек? Сколько брать удилищ?

При ловле щуки надо много ходить. Если попадаешь на место ее стоянки, она берет сразу. Долго сидеть на одном месте не имеет смысла. При себе должно быть самое необходимое, чтобы ничто лишнее не мешало свободно передвигаться. Но что необходимо? Если завтра щука будет брать на блесну, надо прихватить спиннинг, а значит катушку и блесны.

Если не будет брать, не помешает и лишнее удилище, а это значит еще четыре бамбуковых колена. Необходимое разрастается. Часам к девяти вечера пачка удилищ становится внушительной и с трудом засовывается в чехол.

Остальной вечер занимает подготовка и проверка содержимого моего большого рыболовного портфеля. Коробки с крючками и грузилами, поплавки, дощечки с намотанными на них лесками разных номеров, катушка в красном перлоновом чехле, старые черные ножницы, которыми удобно открывать щучью пасть и вырезать из нее тройник, холщовый мешок для рыбы должны находиться в определенных отделениях.

Перед самым сном разрезаю «городские» булки, мажу маслом и вставляю куски вареной колбасы. Вместо жидкости беру несколько яблок. На рыбалке я обычно не пью. Завертываю в бумагу еду и запихиваю в большой карман портфеля. Рядом с ним, на пол, ставлю резиновые сапоги. Круглый стол заваливаю одеждой — кладу последовательно плащ, пиджак, свитер, брюки, рубашку и носки, чтобы меньше времени тратить на одевание. На стуле — кашне и берет. Папиросы, спички и деньги рассовываю по карманам.

Живцы спокойно стоят на дне таза. Утром я пересажу их в бидон.

Звенящая дробь будильника. Вскакиваю. Ровно пять. Хорошо бы еще поспать… Выношу часы в другую комнату. У меня полчаса на умывание, завтрак и одевание. Выйти надо в половине шестого. Без пятнадцати шесть начинают пускать в метро, и я успеваю на поезд 6.19. Следующий идет через два часа. Опоздать — это испортить весь день.

Во время еды гляжу на будильник. Пора выходить!

На улице никого нет. Ярко горят фонари. Идет мелкий дождь, но тепло. Хорошо для клева. Иду по Крымской площади пешком. Какая неудача! К метро подойти нельзя: через всю Метростроевскую улицу поставлен двухметровый забор. Строится переход через Садовую, о чем я совсем забыл. Надо делать крюк по набережной.

Начинаю нервничать. Спрашиваю у встречной женщины, можно ли пройти короче. Она указывает мне на щель в заборе. Пролезаю благополучно и бегу в светящуюся станцию. В вестибюле — несколько рыболовов. Все с садками для малька. Не мои ли конкуренты?

В вагоне один из рыболовов спрашивает меня, куда я еду. Отвечаю нехотя. Разговор не клеится, и рыболов отходит.

Выхожу на Киевской. Беру билет и иду на перрон. Время — 6.12. Остается еще семь минут. Сажусь во второй вагон от хвоста, как это принято у рыболовов. Нервозность спешки сменяется радостным состоянием.

Поезд идет быстро. От Катуара до Апрелевки— без остановок. Сидящий напротив меня рыболов предлагает мне выйти покурить. Я охотно соглашаюсь. Всегда приятно — в тамбуре, когда рано утром едешь на рыбалку, руки свободны, вещи в вагоне на полке и впереди твой день.

Мелькают березы. Кое-где трава покрыта инеем. Проезжаем новую платформу Новодачную. Скоро мне выходить.

Селятино такое же, как и в прошлом году. Появился только новый бетонный переход через пути. Вместе со мной выходит рыболов, с которым я курил в тамбуре. Грязь дороги подмерзла, и идти легко. Рыболов говорит, что в этих местах бывал редко, но пару раз удачно ловил окуней. Он просит меня не спешить; у него больное сердце. Мы идем медленнее.

Я говорю, что ловил здесь довольно крупных щук. Чувствую, что попутчик мне не очень верит, и ругаю себя за излишнюю болтливость.

Из-за кустарников показывается зелено-коричневая гладь воды. Осматриваю берега. Никого нет. Я должен обловить все места у коряг с той стороны, к которой подходит березовый лес. Мой знакомый идет правее, на другой пруд: «Там в воскресенье взяли много окуня»,— бросает он.

Я доволен. Ловить рыбу лучше всего одному. Рыболов исчезает в красноватых зарослях. Я иду налево, через плотину. Воздух тихий и очень свежий. Хорошо!

У забора единственной хибарки, стоящей на берегу, есть топкое место, в котором обычно вязнешь чуть ли не по колено, и я стараюсь идти как можно ближе к частоколу. На этот раз легко добираюсь до маленького плотика, закрепленного колом к берегу.

Бидон и портфель ставлю на траву. Развязываю чехол, но удилища не вытаскиваются. Тройник зацепился за брезент, и я злюсь. Несколько судорожно ищу в карманах нож. Забыл дома. Лезу в портфель, достаю ножницы и вырезаю тройник вместе с куском брезента, который с трудом отдираю от крючка. Составляю первое шестиметровое удилище. Одно колено что-то не вставляется. Оно от другого удилища, и я бросаю его на траву. Волнуюсь и спешу. Нахожу в чехле нужный кусок бамбука. Удилище готово.

Вымеряю свинцовым лотом глубину и на тройник, установленный так, чтобы он был в 30 сантиметрах от дна, осторожно сажаю карася, зацепив его за спинной плавник. Мягко забрасываю прямо перед собой и закрепляю комель удилища в щели плотика. Второе, более короткое, удилище ставлю правее.

Красные большие поплавки бойко двигаются, караси очень живые и сильные. Пристально смотрю и как-то съеживаюсь. Вижу только красные точки. Все кругом покрывается пеленой и исчезает. Знакомое состояние. Проходит полчаса, может быть, час — клева никакого.

Пространство вокруг поплавков расширяется. Начинаю смотреть по сторонам. Небо в фиолетовых тяжелых тучах. Жалею, что рассказывал рыболову об удачных уловах. Никогда не надо рассказывать незнакомым попутчикам об успехах, можно только показывать уже выловленную рыбу. Впрочем, какая чушь! Щуку надо упорно искать.

Вытаскиваю большое удилище и иду к группе берез, которые нависают над водой. Левой рукой держу леску у самого карася, а в правой — удилище верхним концом вперед. Кусты мешают двигаться. То и дело цепляюсь снастью за ветки и останавливаюсь, чтобы от них освободиться. Быстро устает рука, перед собой держу шесть метров бамбука. Нахожу подходящее место.

Надо мной прогалина между двумя кронами берез. Удобно закидывать. Из воды торчат коряги. Кажется, здесь глубоко. Забрасываю и устанавливаю удилище на рогульки, воткнутые в дно у берега. Жду минут десять. Клева нет. Возвращаюсь за вторым удилищем к плотику. Сматываю его для удобства передвижения. Забираю бидон и портфель.

Неужели не будет брать? Это, к сожалению, случается и в благоприятную погоду. Довольно противно, когда долго не клюет. Можно потерять веру в то, что сегодня вообще возможна поимка рыбы. Допускать этого нельзя, и я всегда об этом помню. Без веры не бывает ритмической настойчивости, которая здесь необходима. Долой скептицизм! Надо усердно работать, то есть искать и искать.

По противоположному голому берегу идет мой попутчик-рыболов с удилищами на плече. На другом пруду тоже не клюет. Подхожу к своему новому месту. Поплавок спокоен. Забрасываю второго карася рядом.

У самого берега без движения стоит щуренок длиной в папиросу и держит в зубах беспомощно трепещущегося серебряного малька. Поблизости нет крупной щуки, иначе бы он здесь не разгуливал. Бросаю в него кусочек ветки. Щуренок, секунду постояв, исчезает.

Поплавки приближаются к берегу. Карась не хочет стоять на глубине. Перебрасываю обе удочки дальше и правее. Поплавки медленно, но уверенно опять движутся к осоке. Когда карась в траве, он в безопасности. Укорачиваю лески от концов удилищ к поплавкам, забрасываю несколько ближе, но теперь леска удерживает живца далеко от прибрежной травы.

Поплавки двигаются. Это очень хорошо, когда они двигаются. Если карась останавливается, кажется, что щука его может не заметить, хотя это и не так. Это только кажется. Замершего на месте живца щука так же хватает, как и движущегося. Но все-таки лучше, когда поплавки двигаются. Во-первых, это значит, что карась не на дне, во-вторых, не зацепился за подводную корягу и, в-третьих, все-таки больше надежды.

Рыболов напротив сидит без движений, так же как и я. Я, правда, стою. Опять перебрасываю. Клева нет. Лучшее утреннее время уходит. Пожалуй, надо попробовать на блесну. Собираю спиннинг. Пусть удочки постоят, а я побросаю. На всякий случай перекидываю удочки еще правее, вплотную к черным корягам. Может быть зацеп, но я рискую.

Иду со спиннингом вдоль берега к свободному от травы плесу. Вспоминаю, что забыл захватить коробку с запасными блеснами. Оборачиваюсь. Вижу только один красный поплавок. Второго нет. Может быть, показалось? Бегу. Внутри что-то сжимается и останавливается.

Удилище спокойно стоит на рогульке. Поплавка нет. Только не спешить. Дать время. Подсекать, когда натянется леска. Леска— без движений. Может быть, взял мелкий щуренок и стоит с карасем на месте? Но тогда всегда виден под небольшим слоем §оды поплавок.

Щуренок не может глубоко утопить его. Поплавка заметить не могу. Наверное, большая. Иногда после поклевки он останавливается, чтобы через пару минут решительно пойти с заглотанным живцом на глубину. Наверное, это она.

Жду. Вот оно — это томительное и жгучее, ради чего едешь, ради чего можно недосыпать и месить километрами грязь.

Беру удилище в рукн. В глазах — тонкий бамбуковый конец. Он вздрагивает, и я чувствую в руке сильную потяжку. Наконец-то! Отпускаю леску и двигаюсь с удилищем вслед уходящей рыбе. Наверное, пора… А вдруг подсечка и отвратительное до тошноты ощущение легкости… Может, рано? Нет, не рано, прошло уже достаточно времени. Решительно подсекаю. Знакомое вязкое сопротивление. Удилище сгибается дугой.

Щука идти не хочет, но постепенно утомляется и начинает подчиняться. Лишь бы прочно сидел тройник в ее глотке! Это не всегда бывает — и тогда дело дрянь. Без подсачка или богорика ее трудно взять, в особенности одному. В воде появляется зеленоватое упругое тело и сразу же над водой вертящаяся во все стороны открытая зубастая пасть, в которой исчезает леска.

Сорваться не должна. Стараюсь дать щуке больше воздуха. Она уже близко. Последние броски у самого берега. Хватаю ее. левой рукой за скользкую, холодную голову и бросаю на берег. Крупная. Рука в крови; порезал об острые колючки жабр.

Кричу рыболову, сидящему напротив, и показываю рыбу, держа ее над головой. Он не слышит и не поднимает головы. Сажусь на пень, вырезаю ножницами тройник из розоватой, усеянной, как иголками, зубами пасти и укладываю щуку в холщовый мешок, который опускаю в воду и привязываю к корням березы.

Мешок подпрыгивает. Забрасываю снова и не спеша закуриваю. Начинает идти мелкий дождь. Становится темнее. Изредка слышу, как бушует в воде пойманная щука. Забираю все снаряжение, иду дальше и систематически перебрасываю.

Дождь усиливается. В конце озера, где начинается небольшая речушка, закидываю в небольшую заводь. Поплавок сразу тонет и останавливается сантиметрах в пяти под водой. Жду довольно долго. Поплавок не двигается. Решаюсь тащить. К моим ногам падает небольшая щучка. Кладу ее в мешок к большой.

Иду обратно. Дождь не перестает. Перехожу плотину и приближаюсь к рыболову.

— Как дела? — спрашиваю я.
— С десяток окунишек, граммов по сто, и два небольших щуренка. Да ведь главное хорошо ловить; тепло и никто не мешает. Думаю посидеть до вечера. А как у вас?
— Поймал две штуки,— с излишней скромностью отвечаю я и вьюаливаю из мешка обеих щук на траву. Они подпрыгивают.
— И эта хорошая,— говорит рыболов, указывая на меньшую.
— Надо и мне, пожалуй, вместо одинарных крючков поставить тройник, а то одна хорошая сошла.

Я запаковываю снасть в чехол и чувствую, что проголодался. Достаю йулку и с удовольствием ем.
На одной из удочек рыболова медленно уходит поплавок, а хозяин удочки отошел куда-то в сторону. Вытаскиваю небольшого окунька. Рыболов возвращается. Желаю ему удачи и иду на станцию.

Дорогу совсем развезло, но идти легко, потому что в мокром холсте приятная тяжесть щук. На перроне прячусь под бетонным переходом через пути. Подходит поезд, и я сажусь в вагон.

www.fishingural.ru